Мeня сeйчaс пoлитичeский рaсклaд интeрeсуeт исключитeльнo с прaктичeскoй тoчки зрeния. Oсoбeннo oбoрoннo-пoлитичeский. Мнe кaк рaз чeрeз мeсяц идти в aрмию, в сeрeдинe июня, повесточка уже лежит.

И вот я гадаю – будет война? Или не будет? Как солдату мне, конечно, рассуждать не положено, что прикажут, то и делай. Но как гражданин я очень даже задумываюсь, ведь армия-то у нас народная, а я и есть народ. Не то чтобы я, как народ, против войны с заклятым врагом исторического своего отечества. Но вхолостую псевдовоевать мне ужасно не нравится.

Позапрошлым летом продержали нас чуть не два месяца в условиях, о которых даже не хочется вспоминать.

Десятки тысяч не молодых уже людей надолго выключили из жизни, из работы, из семьи, не говоря уже о тех, кого в боях в Газе ранили и убили. Потом всем сказали спасибо, до свидания. И все осталось как прежде. И появилось горькое чувство, что все это было абсолютно зря. Причем не просто появилось, а наложилось на более давнюю горечь, оставшуюся с «Облачного столпа» – точно такого же бессмысленного действа, хотя и не такого продолжительного.

Короче, в еще одном таком же порожняке, уже четвертом по счету, участвовать совершенно не хочется. Вот я и гадаю – будет или не будет. С одной стороны, коалиция узкая, бюджет не провести, высока вероятность выборов – значит, будет. Сценарий прост. ХАМАС предсказуем, как большинство горячих южных парней. Когда начнешь туннели их закапывать – тогда они и начнут «касамами» пулять. Тогда их можно с воздуха бомбить. Когда их начнешь бомбить, они начнут ракеты посерьезней запускать, зря, что ли, два года оружием запасались и испытания проводили. Тут и самое время новую операцию объявлять, как раз лето-осень-бюджет-выборы, все дела.

И закономерность соответствующая выстраивается. Октябрь 12-го года – неспособность согласовать бюджет, роспуск Кнессета. Ноябрь 12-го года – «Столп», январь 13-го года – выборы.

Август 14-го – «Скала», конец года – роспуск правительства, март 15-го года – новые выборы.

Добавим до кучи и «Литой свинец», который начался в декабре 2008 года, через полтора месяца после того, как выигравшая праймериз в правящей «Кадиме» Ципи Ливни не сумела сформировать правительство и пришлось объявить досрочные выборы в феврале 2009 года. «Вашингтон пост» тогда прямо так и написал – Ливни, Ольмерт и Барак устроили войну для своей политической выгоды.

Я не то чтобы большой любитель конспиративных теорий и «Вашингтон поста», но факты – вещь упрямая. Три операции, и все как одна перед выборами. И вот я гадаю – будет очередная бессмысленная предвыборная война этим летом, или не будет?

Еще неделю назад был четко уверен, что будет. Все к тому шло. И явная неспособность Нетаниягу провести бюджет, и то, что армия неожиданно вспомнила про туннели и начала их закапывать, и полетевшие в ответ ракеты.

И тут – слухи о расширении коалиции. Сначала казалось, что в правительство войдут Герцог с Ливни. В этом случае все становилось абсолютно ясно – бюджет пройдет, выборов не будет, значит, отменяется война.

А потом Герцог стормозил. Сказал, что добился от Нетаниягу решительно всего, включая замораживание строительства в поселениях, министерские посты и МИДе и в обороне, мирные переговоры и прочие левые ништяки. Но вот беда – Нетаниягу отказался подтвердить чего-то там письменно, поэтому Герцог переговоры прекратил. Странно все это, конечно, но факт остается фактом – соскочил Герцог с этой идеи и гордо запахнулся в свой оппозиционный плащ.

И вот на тебе – вместо Герцога в тот же поезд моментально вскакивает еще вчера ругавший правительство на все корки Либерман. Да еще министром обороны. И тут у меня начинается полный когнитивный диссонанс. С одной стороны, бюджет, значит, пройдет, и войны, соответственно, не будет.

Но с другой – Либерман-то станет министром обороны, а именно он грозился уничтожить ХАМАС. Значит, все-таки будет война, даже несмотря на отсутствие выборов? В общем, полные непонятки.

Нетаниягу, конечно, политик гениальный. Гроссмейстер суровый. Ходы просчитывает мастерски. Конкурентов подставляет за милую душу по принципу айкидо – использует их собственную ударную силу, назначая их на самые ответственные и желанные посты и потом наблюдая, как они сами опрокидываются на ковер, ну иногда разве что слегка подталкивая уже летящего вниз соперника.

Когда его ставленник Штайниц репутационно провалился на посту министра финансов, он назначил туда заядлого критикана и борца за социальную справедливость Лапида. Бай-бай, Лапид. Видя, что на ликудника Яалона сыплются все оборонные шишки, он вновь применяет силу «ки» — выводит своего ставленника из под удара в критический момент, заодно расширяя с пользой для себя коалицию, и ставит на этот пост Либермана, весь последний год яростно критиковавшего Нетаниягу за оборонные провалы.

Либерман, правда, тоже шахматист не из последних. В МИДе он не только не провалился, но поддержал имидж «крепкого хозяйственника» и создал себе, по крайней мере, в глазах своих сторонников, репутацию человека, спасшего Израиль от международных провалов, заключившего кое-какие союзы, наладившего пропаганду, в общем, преуспевшего в дипломатической работе. Но там дела туманные, сложно разобраться простому человеку, кто чего достиг и насколько все это правда. Либерман работать умеет, наверное, действительно, что-то да сделал. Впрочем, сейчас все это уже значения особого не имеет – международная обстановка с тех пор снова сильно поменялась.

Но министр обороны, да еще когда ты весь год требовал от предыдущего министра обороны уничтожить ХАМАС и прижать хвост Абу-Мазену – это все гораздо однозначней, и суд народный будет по замаху. А тут ведь еще – пенсионная реформа, борьба с ультраортодоксальным засильем. И все это четко, по-либермановски, без недомолвок, околичностей и экивоков обозначено из оппозиции и проштамповано во множестве авторских публикаций самого Ивета.

Когда про все это пишет Герцог, все прекрасно понимают, что он это не взаправду пишет, а чтобы опорочить Нетаниягу, перетянуть на себя центристский электорат, войти в правительство и там все оппозиционные лозунги благополучно забыть, продвигая свои левые дела. Поэтому ему никто особо не верит, включая тот самый центристский электорат. «Солдат номер один», навещавший старушку в больнице и обещавший 300 тысяч рабочих мест, а потом вознамерившийся отдать Арафату всю Иудею с Самарией, а Асаду — Голанские высоты, стал классикой левого жанра и надолго дискредитировал «Аводу».

Но когда это пишет Либерман, его слова принимают всерьез. В этом его сила, в этом и его уязвимость.

Входя в правительство, Либерман тянет за собой весь груз собственной критики и заявок на решение самых нерешаемых и болезненных общественных и государственных проблем.

И Нетаниягу, который сам предпочитает расплывчатые формулировки типа «ответим в нужное время и в нужном месте» и «приложим все усилия», явно уповает на то, что сей груз конкретных обещаний в очередной раз утопит настырного политического конкурента.

Это назначение – звездный час лидера НДИ, который упорно карабкался вверх по политическому склону на протяжении двадцати лет. Человека, который, даже находясь в коалиции и занимая министерские посты, все равно пребывает в «духовной оппозиции», в статусе мальчика для битья у прессы, вечного подозреваемого — у юридической системы, второсортного чужака — у истеблишмента, как левого, так и правого.

И именно это привлекает в нем многих репатриантов, тоже ощущающих себя израильтянами лишь до определенной степени, до той границы, где начинается несправедливое и пристрастное отношение – или где оно, по общепринятым представлениям, может начаться. Это же привлекает в нем и коренных израильтян, недовольных судами и полицией – он фактически единственный, кто открыто бросает вызов системе и явно подвергается за это преследованиям еще со времен бывшего генерала полиции и главного борца с «русской мафией», а впоследствии депутата от партии «Авода» Моше Мизрахи.

И, каждый раз, даже сползая под напором обстоятельства, он поднимался и снова лез вверх, теряя фигуры, меняя фигуры, брал то словом, то делом, никогда не терял присутствия духа – это тоже подкупает в Либермане и говорит о его уникальности. Вряд ли нашелся бы кто-то еще, способный выдержать и преодолеть на своем политическом пути все то, что преодолел он.

Но сейчас наступает настоящий испытательный срок. Как говорили в старину, «хик Родос, хик сальта». Вот тебе оборона, вот тебе ХАМАС, вот тебе коалиция, вот тебе твои условия.

Кто-то считает его ярким государственным деятелем, кто-то называет шутом и плутократом, но все эти мнения основаны на речах и субъективных впечатлениях, они не имеют смысла без решающей проверки серьезным делом, «в боевых условиях», соответствующих уровню заявок самого Либермана.

Во многом он себя уже проявил. Если бы «оппозиционного» Либермана не было, его необходимо было бы выдумать. Все эти годы он был очень нужен Израилю – по меньшей мере как яростный оратор, как противостоящий истеблишменту политик, как та щука в реке, которая сгоняет сон с жирных сонных карасей. Он развенчивал лицемерие, двойные стандарты, круговую поруку и беззаконие, выражал чаяния людей – это уже было немало.

Сейчас очень многим тоже доставляет моральное наслаждение наблюдать, как беснуются левые политики в преддверии этого назначения, и недаром. Пост министра обороны – серьезная заявка на государственное лидерство. Особенно в данный исторический момент, когда истеблишмент уже не тот, что был, когда прокуратура под огнем общественной критики, судьи БАГАЦа – уже не священные коровы, верхушка полиции перетряхивается, когда пресса уже в своей массе ни на чьей стороне, в Европе мусульманское засилье и антисемитизм, а в США всерьез баллотируется в президенты такая эксцентричная личность, как Дональд Трамп.

И все же есть стойкое «но» – Либерман не тот, кто может себе позволить разочаровать народ и продолжать карьеру как ни в чем не бывало. Зигзагообразный Нетаниягу – может, прямой Либерман нет. Он либо утонет, либо выплывет, и этот пост станет для него решающим экзаменом, причем труднейшим — слишком много далеко идущих заявок было сделано в прошлом. Слишком силен их обоюдный разлад с Нетаниягу («Биби уже не тот»), чтобы заключить союз без подспудной позиционной войны. Слишком большому риску он себя подвергает, пытаясь всерьез выполнить обещанное и страхуя премьера от развала коалиции. Входя в то самое правительство, которое еще позавчера называл левым и ругал за переговоры с Герцогом, и тем самым уже роняя свою репутацию принципиального политика.

Либерман это прекрасно понимает – в прошлом он уже разочаровывал свой электорат, слишком увлекшись туманными и неочевидными для народных масс хозяйственными и министерскими делами, союзом с далеким от русской публики «Ихудом леуми», и пожинал плоды. В результате в последний, оппозиционный, год он вспомнил о корнях, о «русскости» партии, о своем непримиримом правом светском имидже и сделал очень много для того, чтобы этот имидж восстановить. Попутно он окончательно рассорился с Нетаниягу, окончательно настроил против себя ультраортдоксов и окончательно завоевал сердца русскоязычных пенсионеров своей реформой, а многих правых – речами о необходимости разделаться с ХАМАСом.

Теперь по каждой из этих статей от него ожидают подтверждения. Если завтра он начнет обниматься с Нетаниягу, которого еще вчера костерил в своих зажигательных статьях – это запомнят. Если поддержит бюджеты ультраортодоксов – припомнят. Если не поможет репатриантам в пенсионном вопросе, а отделается незначительными суммами начиная с какого-нибудь 20-го года, — заклюют. Если ничего не предпримет против ХАМАСа – не простят.

Но комбинация разыгрывается, она далеко не нова в истории политических шахмат, фигуры расставлены на доске определенным образом, соперникам заранее известны главные ловушки и вынужденные ходы, но кто кому поставит мат, пусть даже пожертвовав сильные фигуры, выяснится только по ходу дела.

Ну а ставки в этой игре – серьезнее некуда. Пенсии, ликвидация ХАМАСа, призыв ультраортодоксов, политическая репутация Либермана, утрата голосов «Ликудом» в случае успеха НДИ.

Пока что – у Либермана есть кредит доверия, многие рады его приходу и возлагают на этот приход самые разные надежды. Поэтому к войне в следующем месяце, отправляясь в «милуим», я все-таки морально подготовлюсь, да и побольше маек, трусов и носков в рюкзак положу. А там – посмотрим.