Сo дня нa дeнь мoжeт нaчaться вoeннaя oпeрaция в прoвинции Идлиб нa сeвeрe Сирии – пoслeднeй, eщe нe вeрнувшeйся пoд кoнтрoль Дамаска зоне деэскалации из четырех согласованных в прошлом году Россией, Турцией и Ираном в формате Астаны. Эта битва, а вернее, расклад сил после ее завершения неизбежно станет переломным для сирийского конфликта и всех сил, участвующих в его урегулировании.

Если президент Сирии Башар Асад вернет Идлиб, под его контролем окажется практически вся страна за исключением районов, которые находятся в основном под американской опекой: на северо-востоке и юго-востоке страны, а также часть сирийской пустыни (тоже на востоке), где еще остаются боевики террористической группировки “Исламское государство” (запрещена в РФ). Учитывая желание сирийских властей не останавливаться до тех пор, пока власть Асада не будет восстановлена над всей территорией Сирии, конфликт может перерасти в противостояние Вашингтона и Дамаска.

Чем важен Идлиб

Провинция Идлиб находится у турецкой границы, через нее проходит самая короткая дорога из Латакии в Алеппо, а также международная трасса М5, соединяющая Турцию и Иорданию (через Алеппо и Дамаск).

Зона деэскалации Идлиб выходит за административные границы провинции и включает отдельные районы провинций Хама, Латакия и Алеппо. Она непосредственно примыкает к районам, над которыми Турция установила контроль в ходе двух военных операций: “Щит Евфрата” и “Оливковая ветвь”.

В Идлибе сосредоточены основные силы террористической группировки “Хайат Тахрир аш-Шам” (более известной под своим старым названием “Джебхат ан-Нусра”, запрещена в РФ). Как утверждают ряд СМИ, они контролируют около 60% провинции, включая сам город Идлиб. Численность этих отрядов, по разным оценкам, может составлять 50–60 тысяч, но тут нужно учитывать, что их отряды могут конфликтовать между собой.

Также в Идлибе действуют отряды сирийской вооруженной оппозиции, объединившиеся в начале августа в рамках Фронта национального освобождения. Их численность примерно 85–100 тысяч человек. Полтора десятка оппозиционных группировок объединились во многом под давлением Турции, которая рассчитывает, что в дальнейшем эти отряды получится интегрировать в Сирийскую национальную армию, созданную под турецкой опекой как альтернатива сирийским правительственным силам.

Анкара согласна с Москвой, что необходимо покончить с боевиками “Ан-Нусры”, но для турок принципиальны два момента. Первый – ограничить территорию операции, чтобы в Турцию не хлынул новый поток беженцев. Как утверждают турецкие СМИ со ссылкой на данные разведки, он может составить 250 тысяч человек. А гуманитарные организации вообще говорят о миллионе. В ООН подчеркивают, что большинство населения Идлиба – около 3 млн человек – это женщины и дети.

Второе турецкое условие – неприкосновенность вооруженной оппозиции, под чьим контролем Анкара надеялась оставить Идлиб и таким образом укрепить зону своего влияния на севере Сирии. Но это противоречит позиции Дамаска. Еще в июле Асад дал понять, что не остановится, пока все районы Сирии не вернутся под контроль правительства, а Идлиб – его следующая цель. За последний месяц намерение “покончить с террористами” в Идлибе высказали практически все высшие сирийские чиновники, вдохновленные победами в других районах страны.

Если бы не Россия, то операция уже давно бы началась. Но Москва несколько недель сдерживает амбиции Дамаска. Основная причина – нежелание ссориться с Анкарой, союз с которой дает Москве сильные козыри в борьбе с Западом за то, как будет выглядеть будущее Сирии.

Кроме того, операция по возвращению Идлиба может затянуться и привести к многочисленным жертвам с обеих сторон, в первую очередь среди гражданских лиц. Россия, хоть и привыкла к обвинениям в убийстве мирного населения, не хотела бы получить еще одно кровавое побоище. Но у Москвы тоже есть условие – положить конец “Ан-Нусре” и вместе с ней несговорчивой части сирийской оппозиции.

Для России идеально было бы, если бы отряды оппозиции в Идлибе согласились на примирение с Дамаском, как это было на юге Сирии. Правда, оппозиция подчеркивает, что на юге она пошла на соглашение именно с российскими военными, а не с “режимом Асада”, но так или иначе, взаимодействовать ей приходится именно с правительственными структурами, в том числе вместе проводить операции против боевиков ИГ. Союз этот хрупок, но Россию устроил, так как дал возможность говорить о зачистке юга Сирии от террористов. Другой вопрос, как поведут себя южные “примиренные” отряды оппозиции дальше.

В Идлибе расклад другой. На протяжении нескольких лет туда свозили самых непримиримых оппозиционеров со всей территории Сирии, и многим из них уже некуда отступать. Тем не менее Россия дала Анкаре время на то, чтобы завершить процесс “размежевания” между террористами и вооруженной оппозицией, то есть между “сговорчивыми” и “несговорчивыми”.

Процесс этот явно затягивается, и еще в конце июля спецпредставитель президента РФ по Сирии Александр Лаврентьев предупредил, что терпение Москвы не будет вечным. В то же время российские дипломаты понимают, что Турции нелегко убеждать сирийских оппозиционеров – теперь формально это единый фронт, но позиции группировок все равно разнятся, и ни у кого из них нет уверенности в своем будущем.

Наконец, в Дамаске вряд ли захотят мириться с тем, что в Идлибе сохранится сильная вооруженная группировка оппозиции, так как это может повлиять на расклад переговоров о будущем Сирии.

Поэтому тут многое зависит от того, с чем выйдет оппозиция из битвы под Идлибом. И уцелеет ли астанинский формат. С одной стороны, президент Турции Эрдоган предупреждал, что если операция в Идлибе окажется слишком масштабной, то Анкара покинет тройку. С другой – при нынешнем обострении отношений с США Турция вряд ли захочет рвать связи еще и с Россией.

Месяц переговоров показывает, что стороны ищут компромисс, и в идеале решение должно быть найдено к очередному саммиту тройки, намеченному на 7 сентября. Если решения не будет, то стороны будут пытаться сохранить лицо. То есть ударят по Идлибу. Неслучайно появляется все больше сообщений о провокациях террористов в этом районе. Некоторые из них действительно имеют место (например, участившиеся полеты беспилотников в районе российской базы Хмеймим), другие вызывают серьезные сомнения.

Война провокаций

Во время этого тревожного ожидания Минобороны РФ заявило, что располагает информацией о подготовке провокации с использованием химического оружия в Идлибе. По словам Москвы, в деле замешана небезызвестная организация “Белые каски”, которую Россия неоднократно обвиняла в публикации фальшивой информации о химатаках. Как утверждают российские военные, за организацией провокации стоят британские спецслужбы.

“Белые каски” обвинение отрицают и со своей стороны высказывают опасения, что химическую атаку готовит Асад. Это не первая подобная ситуация в Сирии. За годы конфликта в этой стране были десятки сообщений о применении химоружия, подлинность части из них установить не удалось, как и авторство подтвержденных атак.

В докладах международных экспертов есть обвинения как сирийского режима, так и оппозиции. Но особо выделяются две громкие истории с интервалом в год, когда за обвинениями против Дамаска в использовании химоружия последовали удары по Сирии со стороны США (2017) и США вместе с Великобританией и Францией (2018). При этом удары были нанесены до выводов международных экспертов, только на основании обвинений, выдвинутых против сирийского режима со стороны оппозиции.

В этот раз западная коалиция также предупредила: если появится информация о новых химатаках, за ней последует удар. И российское Минобороны утверждает, что к такому развитию событий у США все готово. В Пентагоне заявления российских военных опровергли, назвав сообщения о наращивании военной мощи США в восточной части Средиземноморья “пропагандой”, правда, отметили, что готовы действовать, если президент США отдаст приказ об ударе.

Вопрос – что это может изменить? Два предыдущих удара никак не повлияли на расклад сил в Сирии. И у сирийской оппозиции популярно мнение, что Башар Асад пользуется этой безнаказанностью и проводит химатаки, чтобы получить преимущество на переговорах с теми, кто не хочет идти на уступки.

Но существует и другая версия. Последовательное убеждение общественного мнения в том, что Башар Асад виновен в химических атаках, может дать инструменты политического давления на режим, если США и их союзники все же решат его свергнуть. Пока они еще полагаются на процесс политического урегулирования в Женеве, который, в отличие от астанинского процесса, уже несколько лет не двигается с места. Возможная победа в Идлибе сделает сирийский режим еще менее сговорчивым в рамках Женевы и поставит на грань прямого противостояния с западной коалицией.

Обвинения в химатаках, даже если они не будут закреплены в резолюциях Совета Безопасности ООН из-за российского вето, могут стать основанием для создания в Сирии зон безопасности и беспилотных зон, как это было сделано в свое время в Ираке, где Иракский Курдистан существовал автономно от Багдада на протяжении 12 лет, пока не свергли Саддама Хусейна. Нечто подобное можно сделать и на сирийской территории, подконтрольной Силам демократической Сирии, в значительной степени состоящим из курдов. Серьезная помеха этому – диалог, который в последнее время активизировался между курдами и Дамаском. Правда, как сказал мне сопредседатель Совета демократической Сирии Рияд Дарар, пока переговоры далеки от того, чтобы выйти на обсуждение вопросов безопасности и политического будущего.

Тем не менее диалог возможен, если США это допустят или курды почувствуют, что Вашингтон готов уйти из Сирии, оставив их на произвол судьбы. Такие опасения были весной этого года, когда Трамп говорил, что нужно вывести американские войска из Сирии.

Но с тех пор ситуация изменилась. По мнению Рияда Дарара, Вашингтон теперь, напротив, наращивает свою активность в Сирии. Среди прочего это выражается сразу в двух назначениях в Госдепартаменте: бывшего посла США в Ираке и Турции Джеймса Джеффри назначили спецпредставителем госсекретаря по взаимодействию в Сирии, а старшего директора отдела по Ирану, Ираку и Сирии полковника Джоэла Рейберна – спецпосланником по Сирии. Оба выступали за то, что США должны оставаться в Сирии по крайней мере до тех пор, пока не будет достигнуто политическое урегулирование конфликта.

На этой неделе министр обороны США Джеймс Мэттис еще раз подчеркнул, что в будущем Сирии Башару Асаду места нет. Он назвал три условия, после выполнения которых США приступят к выводу войск: уничтожение ИГ, обучение местных вооруженных формирований и прогресс в процессе политического урегулирования в Сирии под эгидой ООН. “Наша цель – перевести сирийский конфликт в русло женевского процесса, чтобы сирийский народ сам смог выбрать новое правительство, не возглавляемое Башаром Асадом”, – сказал он.

Сирийские выборы, если они пройдут по существующим планам, назначены на 2021 год. Если ситуация продолжит развиваться так, как сейчас, то все идет к тому, что голосование будет проходить под контролем нынешнего сирийского режима. У Запада осталось не так много возможностей, чтобы переломить ситуацию.

Еще на сайте «Карнеги» читайте:

Сады выживания
Как Шелковый путь стал резиновым
Эффект Трампа. К чему приведет политический кризис в Иране

Источник: «Московский Центр Карнеги»

Автор: Марианна Беленькая