Пoлитичeскoe зaтишьe, всeгдa нaступaющee в Изрaилe с лeтними кaникулaми Кнeссeтa, былo прeрвaнo в сaмoм нaчaлe – пoлитичeскoй жe бoмбoй.

Министeрствo oбoрoны с нeпривычнoй для вeдoмствa мaлeнькoгo зависимого государства резвостью позволило себе опровергнуть факты и оценки, высказанные Бараком Обамой на пресс-конференции в Пентагоне насчет соглашения “шестерки” с Ираном.

Поводом стали слова американского президента о том, что теперь, по прошествии года после заключения соглашения, скептики, предрекавшие, что Иран продолжит продвижение к ядерному оружию, а $150 млрд. его денежных запасов, размороженных в результате сделки, пойдут на поддержку террора, посрамлены. Вот, аргументировал президент, даже армия и структуры безопасности Израиля – страны, наиболее противившейся соглашению, — признают, что оно изменило правила игры.

“Почему эти ребята, которые предсказывали катастрофу, — сказал Обама, — не выйдут и не скажут: “Эта штука действительно работает!” Вот это был бы шок! Это бы произвело впечатление! Если бы кто-то из этих ребят, которые говорили, что обрушатся небеса, вдруг сказал: “Знаете, что? Мы ошибались! И мы рады, что у Ирана больше нет возможности краткосрочного прорыва и [возможности] развивать ядерное оружие”. Но этого не произойдет!”

Один из тех ребят, тогдашних паникеров, который сейчас министр обороны, тут же вышел и от лица своего ведомства все сказал. Но вопреки призыву Обамы не покаялся, а наоборот – проявил упорство в своем давнем заблуждении.

Это заявление было опубликовано в пятницу, в канун шаббата. В воскресенье, продвигаясь в утренних пробках к Иерусалиму, я переключался с одного радиоканала на другой и погружался все глубже в атмосферу надвигающегося коллапса.

Редкое единодушие царило в эфире. И ведущие, и комментаторы, и приглашенные политики, и эксперты говорили разные слова, но все они сводились к одному и тому же: Либерман бросил вызов Обаме, рассорил нас с Америкой, отношения с США на грани разрыва, такого тяжелого кризиса никогда не было, под угрозой готовящееся именно сейчас долгосрочное соглашение об американской военной помощи – более несвоевременного демарша не представить, так себя со старшим братом не ведут… В общем, ужас и кошмар.

Лавина горестного возмущения продолжалась и на следующий день, пока к вечеру понедельника не вышло новое заявление Минобороны. Вздох облегчения и ликование с нескрываемым злорадством сменили всеобщую панику и уныние: “Либерман извинился!” — так интерпретировали этот документ прежде безутешные СМИ. “Впервые в жизни…” — добавил политический обозреватель “Гаарец”, газеты левого истеблишмента, Барак Равив с радостным удовлетворением.

Полагаю, девять из десяти, если не все десять, следивших за развитием разразившегося скандала по комментариям в СМИ до сих пор убеждены в том, что повторное заявление Минобороны на ту же тему и есть извинение. Раз все вокруг так говорят, значит, так и есть?! Это если не разбираться. А мы попробуем.

Прежде всего:

Зачем Обама сказал то, что он сказал?

Президент самой могущественной страны мира может вообще говорить, что хочет и о чем хочет, особенно у себя дома. Но об Израиле и его отношении к иранской сделке он вряд ли собирался говорить – нужда заставила.

В разгар предвыборной кампании кандидат от Республиканской партии Дональд Трамп обвиняет нынешнюю администрацию во многих грехах, и среди них – соглашение с Ираном, которое Обама представляет как свое историческое достижение, возможно, единственное на ближневосточном направлении за обе его каденции на президентском посту.

В июле этому “дипломатическому прорыву” исполнился год, но праздник омрачен все новыми неприглядными подробностями соглашения с Ираном. За день до упомянутой пресс-конференции в Пентагоне газета The Wall Street Journal рассказала, что в рамках ядерной сделки США в январе нынешнего года отправили в Тегеран самолет с $400 млн. наличными в обмен на освобождение четырех американских граждан, арестованных режимом аятолл. По сто лямов за голову – цена приличная, хотя и терпимая – нам ли не знать.

Проблема в том, что отказ от выкупа заложников – принцип американской политики, отступление от него ради сделки с Ираном – факт компрометирующий, знаковый. Тем более, что и Конгресс не был в курсе. Подбрасывать такой козырь Трампу жутко не ко времени.

Официальный Вашингтон яростно опроверг версию The Wall Street Journal. Денег дали, да, но это – в счет $1,7 млрд. признанного долга по оружейным контрактам, заключенным еще с шахским режимом, и не выполненных Штатами из-за исламской революции, превратившей Иран во враждебную страну.

Тоже мне сенсация, иронизировал Обама на пресс-конференции в Пентагоне, всей-то новости здесь, что оплату произвели наличными! Никак иначе, по его словам, это было не сделать: у США не было официальных отношений с Ираном, так что “мы не могли ни выдать чек, ни произвести банковский перевод”, сказал президент.

Отмазка, надо сказать, слабая. Любой банковский клерк или более-менее опытный в международной торговле бизнесмен знает, как обойти эту формальную препону. Самолет без опознавательных знаков, набитый кэшем, ничуть не более кошерный способ оплаты, чем банковский перевод денег через посредника, у которого есть отношения и со Штатами, и с Ираном.

И уж совсем некошерно, что США передали такую прорву денег в руки режима, известного как главный спонсор террора, — наличкой. Джентльмены из террористических организаций предпочитают кэш. Напомню, взрывной рост могущества и влияния ИГИЛ (тогда еще она называлась так) начался после взятия Фаллуджи, где боевики захватили банк с запасом налички в несколько сот миллионов долларов. Именно тогда, еще до эксплуатации захваченных нефтяных скважин, ИГИЛ стала самой богатой структурой террора. Американцы все это понимали, но на требования аятолл пошли – очень хотелось подписать соглашение.

Президент предполагал, конечно, что на пресс-конференции его ждут вопросы по поводу столь сомнительного во многих отношениях эпизода сделки, знал, что его объяснения неубедительны. Потому предварил разговор о 400 миллионах нала на террор другой сенсацией – которая могла переключить внимание с той, что выдала The Wall Street Journal и что нечем крыть, кроме легко опровергаемых аргументов.

То, что даже израильтяне – самые ярые противники ядерного соглашения – осознали (хотя и не признали) его эффективность, — факт яркий, убийственный. Если уж они – за, то остальным и по поводу остального надо бы заткнуться.

Это открытие предназначалось, конечно, не израильтянам. И не в первую очередь журналистам, присутствовавшим на пресс-конференции. А прежде всего – кандидату Трампу, который критиковал Обаму за ядерную сделку и даже грозился ее разорвать в случае своего избрания, прежде всего потому, что она является предательством интересов Израиля. А теперь некого и не от чего защищать – Трамп тянет пустышку.

Некогда гуру дипломатии Киссинджер сказал, что у Израиля нет внешней политики – есть только внутренняя. У США внешняя политика, к сожалению, есть. Но и она, как видно на этом примере, во многом руководствуется внутриполитическими интересами. Вот и пусть бы это волновало американцев – не наше дело.

Как уже было сказано, президент такой страны может говорить все, что он хочет, в том числе и о нас. И тогда возникает другой вопрос –

Зачем Либерман полез на амбразуру?

В самом деле – ну, сказал-мазал. Кто мы такие, чтобы старших поправлять? В отношениях между странами размер имеет значение. Кто этого не знает, тот в большую политику не играет.

Либерман министр обороны всего два месяца – ста дней карантина не прошло. Но в политике он далеко не новичок. Его предыдущий министерский пост тоже был весьма взрывоопасным в части пользования языком. Ревнителем политкорректности его не назовешь, за словом в карман не лезет, но за шесть лет во главе МИДа, насколько мне помнится, никто его на неосторожном слове не ловил – по крайней мере, при исполнении.

Либерман декларирует себя как прагматика, ведет себя, как прагматик, прагматичен в решениях и высказываниях. При всей внешней импульсивности рассчитывает на несколько ходов вперед. Кто сомневается – пусть вспомнит совсем недавнюю историю его ухода в оппозицию и возвращения в правительство, вполне триумфального по нашим масштабам. Никакие оракулы не могли предсказать такой результат.

Если исходить из того, что он прагматик, предположить за ним желание или потребность лезть на рожон в новой должности – нелогично. Мог бы отмолчаться по поводу “сенсации” из Вашингтона – промолчал бы. Значит – не мог. Почему?

Есть тут личные мотивы, связанные с давней и последовательной позицией Либермана по поводу иранской ядерной программы и необходимости прекращения ее любым путем, вплоть до военного, а затем – ядерной сделки, фактически отнимающей у нас эту опцию. Но личные мотивы менее значимы. Гораздо важнее – должностная ответственность.

Что на самом деле сказал Обама? Что израильская армия и разведка, поставлявшие сведения и оценки политическому руководству страны по поводу иранской военной угрозы, — оказались несостоятельны. Их доклады, на основе которых лидеры государства противились заключению ядерной сделки всеми легитимными способами (а иногда и за гранью легитимности – как выступление Нетаниягу в Конгрессе) были ошибочны. И они это теперь сами признают. Причем не дома, а в Вашингтоне.

Что это означает? Что высшее израильское военное командование и разведка фактически расписались в собственном непрофессионализме. А политическое руководство выглядит трусами и паникерами, не умеющими отличить истинных опасностей от мнимых, видеть историческую перспективу.

Это означает больше. Поскольку израильские политики и дипломаты подключили к противостоянию заключению соглашения значительную часть политического истеблишмента на Западе и в самих США, многих конгрессменов и сенаторов (напомню, ядерная сделка не получила большинства в Конгрессе, не удалось лишь добиться квалифицированного большинства голосовавших против для преодоления президентского вето), значит, израильтяне ввели в заблуждение и их.

Поскольку это сказано высшим политическим руководителем мирового масштаба, и если это не опровергнуто никем в Израиле, значит, мы с этим согласны – так оно и есть. Кто должен был возразить?

Премьер – не мог. Это личное. Отношения с Обамой окончательно испорчены после речи Нетаниягу в Конгрессе по поводу той же иранской сделки. Большая черная кошка пробежала между ними, когда в канун прошлых президентских выборов в Белом доме сочли, что наш премьер поддерживает соперника Обамы. Если бы он высказался сейчас, это было бы воспринято новым вмешательством в президентскую гонку.

Либерман взял бремя опровержение на себя и потому, что больше некому, и потому, что была затронута профессиональная репутация именно его нынешнего ведомства. Защитил честь мундира – он теперь его.

Возможно, было тому еще одно дополнительное обстоятельство. Как раз в эти дни в том же Пентагоне находилась делегация армейского командования во главе с начальником Генштаба Гади Айзенкотом, который даже был награжден там американским орденом. Некоторые обозреватели осторожно намекают, что слова Обамы об одобрении ядерной сделки израильскими военными и разведчиками взяты не с потолка – это мнение кого-то из израильской военной делегации, вроде бы самого Айзенкота.

Любой человек имеет право на собственное мнение. А начальник Генштаба обязан его иметь. Но если оно расходится с позицией политического руководства, он обязан оставлять его за порогом своего кабинета, тем более – отправляясь за границу. Если это не так, Либерман как министр обороны обязан был вмешаться.

Пока что Израиль – демократическое государство, и здесь политики руководят армией, а не наоборот. Если этот принцип нарушен, надо наводить порядок в своем ведомстве. Нет внешней политики – только внутренняя? Пусть, но и в ней следует соблюдать правила игры.

Так что и с этой точки зрения Либерман не мог промолчать. Но…

Зачем извинялся?

Если не слушать, что говорят насчет второго заявления Минобороны по поводу пресс-конференции по Ирану (хотя это и трудно), а обратиться к первоисточнику – самому тексту заявления, слов извинения вы там не найдете.

Документ адресован не Обаме, не Америке, а интерпретаторам первого заявления, то есть израильским комментаторам и политикам, поднявшим вселенский шум по поводу того, что им самим было известно, и с чем они сами согласны.

В нем перечислены мотивы, по которым израильское руководство, большинство израильских граждан, включая армию и разведку, не приемлют это соглашение. Потому что оно превратило страну, признанную даже Госдепартаментом США главным спонсором международного террора, страну, открыто провозглашающую в качестве своей цели уничтожение Израиля, — в легитимного партнера, желанный объект инвестиций, выгодного покупателя и продавца.

В нем выражено сожаление, что среди всех этих доводов внимание было сосредоточено на сравнении соглашения с Ираном с Мюнхенской сделкой. И что? Во втором заявлении повторены те же сравнения. Когда извиняются за какие-то слова, их не повторяют один к одному. А здесь это было сделано.

И все равно те же хранители устоев наших незыблемых отношений с США сочли заявление извинением. Каждый слышит лишь то, что хочет услышать.

По мне, такую реакцию можно было предположить, и я бы не выпускал даже такой документ во избежание кривотолков. Но, может, потому я и не политик, а лишь слежу со стороны, за тем, что происходит, и стараюсь по мере сил описать. Каждому свое.