В дaлeкoм 90-м, в Судный дeнь мы всeй сeмьeй — с рoдитeлями и сeстрoй — oтпрaвились в цeнтрaльную гoрoдскую синaгoгу Xaйфы. К этому времени в стране мы находились около месяца. Языковой туман только начинал понемногу рассеиваться, позволяя хоть как-то находить общий язык с окружающим миром.
В синагоге было душно, жарко, непонятно и чуждо. Рядом с нами стояли приветливые бородатые люди в черных пиджаках и шляпах, заботливо указывающие в молитвеннике на то место, откуда читать, но их участие мало чем могло помочь тем, кто еще нетвердо разбирал буквы и вообще в первый раз наблюдал все это странное действо.
Двенадцатилетней сестре повезло больше. Стоя на втором этаже, за занавеской, она пристроилась к девочке-ровеснице, явно хорошо разбиравшейся в ситуации. Сестра повторяла за ней все движения. Вскоре та обратила на нее внимание. Они разговорились. Девочка даже оказалось русскоговорящей. По крайней мере, так сестре сначала показалось.
- А ты давно приехала в Израиль? – поинтересовалась сестра.
- Я здесь родилась, — ответила девочка, — И мама, и папа родились здесь. Только бабушка приехала.
Так мы познакомились с семейством обаятельного ультраортодоксального раввина-«литвака». В отличие от своей дочки, выучившей от бабушки дюжину русских слов, раввин и его жена могли общаться с нами лишь на смеси крайне упрощенного иврита и пантомимы. Тем не менее, их искренняя радость по поводу нашего приезда и стремление помочь позволяли преодолевать многие языковые и ментальные проблемы. Хотя теперь, задним числом, ясно, как часто мы ставили их в тупик, даже не осознавая этого: предлагая бутерброды с маслом и ветчиной, включая или выключая им свет в субботу и т. д.
Постепенно наша дружба сошла на нет, когда стало ясно, что при всей взаимной симпатии их мир – никогда не станет нашим. Тем не менее, надо думать, именно это кратковременное знакомство, позволившее увидеть «харедим» вблизи, стало своего рода вакциной, прививкой от презрительного отношения к этой части израильского общества, активно и широко насаждаемого в репатриантских кругах политиками и СМИ.
***
В этом году, как, впрочем, и в предыдущие годы, представители радикального ультраортодоксального антисионистского движения «Нетурей карта» использовали День поминовения солдат, павших в боях Израиля, и сразу следующий за ним — День Независимости для проведения своих провокаций.
На этот раз во время двухминутной утренней сирены в память о павших они устроили в центре Иерусалима акцию под лозунгом «Евреи – не сионисты».
Регулярные провокационные выходки адептов группы «Нетурей карта», созданной еще во второй половине 30-х годов прошлого века, которые считают исключительно себя истинными «стражами города» (именно так переводится с арамейского их название), хорошо известны.
«Нетурей карта» довели до абсурда идею, разделяемую большинством харедим (в отличие от религиозных сионистов – носителей вязаных кип), о том, что период «Атхальта дегеула» («начало освобождения») еще не наступил. Поэтому до прихода Мессии у евреев нет права на собственное государство в Земле Израиля, а значит, создание Израиля – ошибка, неизбежно ведущая к трагическим последствиям. Именно поэтому они регулярно устраивают подобные антиизраильские акции, не гнушаясь сотрудничать с откровенными врагами Израиля вроде Ясира Арафата или Махмуда Ахмадинежада.
Действия «Нетурей карта» отвратительны. Но волна ненависти ко всем без разбора «харедим», которую их акции каждый раз вызывают в среде светских, прежде всего русскоговорящих, израильтян, удручает не меньше.
***
В светском израильском обществе, особенно русскоговорящем, принято ненавидеть и презирать ультраортодоксов. За подобное отношение к другим социальным группам, например, мусульманам или гомосексуалистам, человек мгновенно был бы изгнан из «приличного общества». Про харедим же позволительно говорить все, использовать любые оскорбления и выражения, включая подчас даже те, что применяли к евреям национал-социалисты.
У «харедим», безусловно, много недостатков, как, впрочем, и у других групп в израильском обществе. Но даже все обвинения против них вместе взятые несоразмерны обрушиваемой на них ненависти.
«Они тянут на себя кусок госбюджета». А арабы – разве нет? А профсоюзы, а киббуцники, которые в большинстве сами давно уже почти ничего не производят, используя наемный труд тех же арабов и таиландских подёнщиков?
«Они не служат в армии». А арабы? А дети левой олигархии? А многочисленные получатели 21-го профиля, делающие затем успешную карьеру в хайтеке?
«Они лезут к нам в штаны и в кастрюли!» Этот аргумент вообще из области диких фантазий. Кто, где и кому лез в кастрюли и штаны? Кроме разве что единичных случаев, когда кто-нибудь утверждал, что проходит гиюр, а на самом деле мошенничал.
«Харедим» навязывают государству свои правила». А другие группы не пытаются это делать? Нет? Вы уверены?
«Харедим» – не сионисты». А за сионизм светских израильтян вы можете поручиться? Про арабов я даже не стану вспоминать.
«Харедим» не застывают по стойке смирно, когда звучит поминальная сирена и вся страна останавливается». А вы бывали в момент звучания сирены в галилейских деревнях или в бедуинских поселках?
«Харедим» жгут израильские флаги в День независимости». Но, ведь та девушка, уверенная в том, что она художник, и в рамках своего «перформанса» испражнялась на флаг страны перед зданием музея Катастрофы «Яд ва-Шем», или тот молодой человек, мнящий себя артистом и засунувший во время публичного выступления прямо на сцене национальный флаг себе в зад, не были «харедим». Напротив, они были максимально светскими людьми…
Все претензии к ультраортодоксам, как справедливые, так и совершенно абсурдные, не могут оправдать той яростной ненависти, которую к ним позволяют себе испытывать даже вроде бы совершенно приличные люди.
В светском сознании широко распространено выделение «харедим» как самых отвратительных и ужасных. Хотя, по сути, в сегодняшнем израильском обществе есть другие, и куда более проблематичные, группы.
Не от того ли, что в видении общего будущего у политкорректных светских евреев находится место для арабов и профсоюзных работников, гомосексуалистов и сайентологов, но не для харедим? И не потому ли это происходит, что «харедим» играют здесь ту социально-политическую роль, которую на протяжении веков возлагали в чужих странах на евреев вообще? А отрицание харедим — это своего рода отрицание своего собственного наследственного еврейства?
Не сублимируют ли на отношении к харедим многие светские израильтяне, особенно русскоязычные, бушующий в них самих внутренний конфликт собственной самоидентификации?
Однажды бывший начальник военной разведки генерал-майор Яаков Амидрор сказал, что «светские израильтяне – это не евреи, говорящие на иврите». Само понятие «светский», как, впрочем, и «религиозный», крайне размыто и не определено с достаточной ясностью.
И, тем не менее, разве не кажется, что харедим со всеми своими проблемами и недостатками самим своим существованием напоминают многим светским об этой максиме, вызывая ту самую ненависть, которую даже не принято скрывать?
Я не знаю.